Эпидемия случилась в тот год, когда пропал маленький мальчик.

По имени Дэвид Олсон.

Ничего определенного шериф сказать не мог, но это имя не было для него пустым звуком.

Кристофер не мог взять в толк: спит он или нет? Посмотрел на свои ноги. Не понимая, почему они такие короткие. И почему на нем больничная рубаха. И почему он в больничной палате. Посмотрел на свои ладони, ожидая увидеть морщинистые старушечьи руки. Руки миссис Кайзер. Но не увидел.

– Почему у меня детские руки? – спросил себя Кристофер.

Он мог поклясться, что после рождественского торжества превратился в миссис Кайзер. А почему – неизвестно. Он всего-то коснулся ее руки. Может, дело в лекарствах, которыми его пичкали. Но перед ним текла вся жизнь миссис Кайзер, как домашнее видео, которое крутили на внутренней стороне век.

Я девочка. В школе учусь на отлично. Поступаю в колледж. Загляделась на того парня, вон там, в спортзале. Как тебя зовут? Джо Кайзер? А меня – Линн Уилкинсон. Приятно познакомиться. Да, в субботу вечером я могу. И в следующую тоже. Смотрю на свои руки. О, Боже. На пальце – помолвочное кольцо. В церкви держимся за руки. Я больше не Линн Уилкинсон. Теперь я – миссис Джозеф Кайзер.

Кристофер сел на кровати. Покосился в окно и увидел отражение мальчика. Но стоило закрыть глаза, как появлялись домашние хроники миссис Кайзер.

Джо! Джо! Я беременна. У нас будет девочка! Давай назовем ее Стефани, как мою мать. Ладно. Хорошо. Кэтлин, как твою. Кэти Кайзер, немедленно иди сюда! Погоди, вот отец увидит, что ты натворила. Джо, хватит. Ей же холодно. Впусти ее в дом. Ладно, тогда я впущу! Джо, хватит! Мне больно. Джо, умоляю тебя. Наша девочка – подросток. Наша девочка заканчивает университет. Наша девочка выходит замуж. Она теперь не Кэти Кайзер. А миссис Брэдфорд Коллинз. Джо, она беременна! Джо, у нас родился внук! Брэдфорд Уэсли Коллинз III! Королевское имя. Джо, что с тобой? Джо! Джо! Проснись! Джо!

Открыв глаза, Кристофер увидел красавицу, выходящую из туалетного отсека. Как же ее зовут? Миссис Риз. Да. Точно. Кейт Риз.

– Ты меня слышишь, Кристофер? – спросила она.

Миссис Риз перевернула подушку, чтобы было попрохладнее. Кристофер закрыл глаза, и ее озабоченное лицо вытеснилось воспоминаниями миссис Кайзер. Которые менялись каждый раз, как моргнешь, словно кадры старого фильма.

Нет, Брэйди. Дедушка умер. Понимаю. Я тоже скучаю. Мы были женаты сорок… сорок… Господи, сколько же лет? Сорок с чем-то? На языке вертится. Господи, почему я не могу вспомнить? Мне как-то не по себе. Не могу вспомнить, куда положила… мое имя. Хочешь сказать, меня зовут Линн Кайзер? С каких это пор? Не помню, чтобы я выходила замуж. Нет, это ошибка. Я не миссис Кайзер. Меня зовут… меня зовут… Линн… дальше не помню. Ты кто? Какая Кэтлин? А этот малыш? Нет, он мне не внук. Впервые вижу этого ребенка. Сестра! Кто-то украл мои воспоминания! Кто-то украл мое имя! Не успокаивайте меня! Неужели вы не видите, что творится? Не понимаете? Смерть уж близко. Все мертво. Мы умрем на Рождество!

Миссис Риз поднесла к его губам соломинку. Он втянул в себя ледяной яблочный сок. Ничего вкуснее не пробовал. Это даже лучше, чем фруктовые колечки «Фрут-лупс». Но старухи не любят фруктовые колечки. Значит, он не старуха, верно? А обыкновенный мальчик, и руки у него детские.

– Вот так, солнце. Как ты себя чувствуешь, Кристофер?

Его зовут Кристофер. Правильно. Миссис Риз – не медсестра. Это его мать. Они находятся в больнице. Врач держит медицинскую карту. Сначала врач нашел у него грипп, но Кристофер знал: никакой это не грипп. Просто у него пару дней была болезнь Альцгеймера. Вот и все.

– Как самочувствие, сынок? – спросил врач.

– Отличное, – сказал он.

– Кристофер, ты уверен? – засомневалась его мать.

Он хотел рассказать матери правду. Что все недуги миссис Кайзер до сих пор при нем. Ее болезнь разрушает его суставы. Он не знал, сможет ли ходить. Или хотя бы стоять. Но решил придержать язык, пока здесь доктор.

Не тот, который сейчас чешет руку.

– Да, мам. Все отлично, – повторил Кристофер.

Доктор приложил к его груди стетоскоп. Холодный металл коснулся кожи, и Кристофера прострелил зуд. За пару мгновений в сознание Кристофера перетекли все медицинские познания врача. Наверное, стетоскоп слишком холодный, подумал доктор. Встряхнул его и снова послушал Кристофера.

Ничего не понимаю. В легких чисто. Пульс нормальный. Все показатели в пределах нормы. Температура тела нормальная, если термометр не врет, а посмотришь… ребенок умирает.

Кристофер выдавил улыбку. Нельзя им показывать, как тяжело он болен. Где болезнь – там лекарства, где лекарства – там сон, где сон – там шептунья. Зуд такой сильный, что не ровен час – унесет его в открытое море. Но открыть этого Кристофер никому не мог, а поэтому вдохнул поглубже и сложил эти мысли в укромном уголке легких.

– Молодец, сынок: хороший глубокий вдох, – мягко сказал доктор.

Тело Кристофера пронизывал зуд, принося с собой всех пациентов, которых в тот день осматривал врач. Их муки и страдания. Их жар и головную боль. Кристофер чувствовал, как лезвие ножа вонзается в горло мистера Хендерсона. Пятьдесят лет брака уместились в один удар хлебного ножа.

С помощью этого ножа я приготовила тебе десять тысяч ужинов!

Грипп повсюду. Но это не грипп. А шептунья по ту сторону стекла. Уж он-то знает. Мать Кристофера дала ему сделать еще один глоток холодного яблочного сока. На вкус – кровь мистера Хендерсона, стекающая на кухонный стол. Кристофера затошнило, но не вырвало. Его ведь отсюда не выпустят. А выбраться необходимо.

– Вкуснота, мама. Спасибо.

Кристофер чувствовал: шептунья в палате. За всеми следит. Всеми играет, словно марионетками. На веревочках, как у почтарей. На веревочках, как у воздушных шаров на турнире. Только-только начинает внедряться людям в умы, чтобы смотреть вокруг их глазами. А гигантское око все растет. Зло теперь у доктора внутри. Он чешет ладонь. Ту, на которой писал шпаргалки в медицинском.

– Миссис Риз, ваш сын практически здоров.

– Доктор, вы пощупайте его лоб…

– Термометр показывает тридцать семь.

– Значит, он неисправен…

– Мы на трех термометрах перепроверили. Все исправны. Жара у него нет.

– У него на лбу можно яичницу жарить.

– Миссис Риз, у вашего сына нет жара.

Кристофер чувствовал, как в матери закипает гнев. Она старалась говорить ровным тоном.

– А носовые кровотечения?

– У него же нет гемофилии, миссис Риз.

– Но кровотечение не останавливается…

– Мы сделали анализы. У него нет гемофилии.